"Кровавое караоке" Андрея Молодкина, художника крови и нефти

Огромные сосуды в виде составленных в слова букв русского и английского алфавитов с переливающейся в них и вокруг них человеческой кровью - таковы образы инсталляций, составляющих проходящую в бельгийском городе Шарлеруа выставку "Черный горизонт".

Авторы инсталляций - двое живущих во Франции российских художников, Эрик Булатов и Андрей Молодкин.

Инсталляция Молодкина называется "Молодая кровь", и в процессе публичной акции ее создания художник предлагал желающим пожертвовать свою кровь ради произведения искусства.

В чем смысл и идея акции "Молодая кровь"? С такого вопроса я начал разговор с Андреем Молодкиным.

Андрей Молодкин: Мир изменился. И "Молодая кровь" - это граница, которая показывает изменение этого мира. Новый политический язык. Я это называю blood karaoke - кровавое караоке.

Би-би-си: А как вообще появилась эта идея?

А.М.: Мне хотелось показать, как изменилась политика, изменился язык. Мне кажется, сейчас человек должен отвечать за свои слова и поступки каким-то образом, то есть, инвестируя себя или свою кровь в эти поступки.

Би-би-си: Люди, которых ты просишь сдавать кровь во время акции "Молодая кровь", кто они и как к этому относятся?

А.М.: Это своего рода интерактивное искусство… Есть ситуации, где каждого из нас могут спросить, готов ли ты отдать кровь за то или за это. Когда я служил в армии, мне предложили отдать кровь за власть, или еще за что-то.

А возможность проголосовать кровью за искусство, за ту или иную фразу - это совершенно другой уровень. Люди вовлекаются в процесс, появляется интерактивность.

У меня стоят работы, которые не заполнены кровью. И они не работают. Когда человек приходит, он выбирает то или иное предложение, ту или иную фразу, и говорит: я хотел бы сдать кровь вот для этого произведения. И вдруг это произведение через 20-30 минут начинает оживать.

Большая проекция - и он видит свою кровь, с помощью которой высказывается какая-то важная и для меня, и для него идея. Возникает соучастие. Личное участие своей кровью.

Би-би-си: То есть, тот человек, который сдал свою кровь, сам становится объектом, предметом искусства?

А.М.: Да, он становится участником, и мы видим как бы его внутренний портрет. Он как бы показывает, как он выглядит в каком-то предложении. Он ассоциируется с чем-то, он участвует, естественно, в этом.

Би-би-си: Строчки, которые мы видим - это тексты из запрещенных песен?

А.М.: Да, это запрещенные группы, запрещенные песни, запрещенные композиции. Они попали в черные списки, современное общество исключает такие предложения, такие песни, такие композиции. Это не мой выбор, это выбор компьютера, который фиксирует последние цензурированные музыкальные композиции.

Би-би-си: В какой степени здесь важно соседство с инсталляцией Эрика Булатова "Насрать"? И что это, соседство или сотрудничество?

А.М.: Это сотрудничество, потому что мы вместе работали над проектами. Мы с Эриком уже работали вместе над инсталляцией в бывшем литейном заводе на юге Франции, так что для нас это уже привычное сотрудничество. Старший художник работает с языком и наглядной агитацией. А я вижу себя как другое поколение, но продолжающее ту же традицию.

Би-би-си: Да, я видел тот проект на литейном заводе, он произвел на меня тогда сильное впечатление. Вы с Булатовым - художники разной судьбы, разных поколений. Что вас объединяет?

А.М.: Объединяет работа с языком, со шрифтом, работа, когда слово становится визуальным языком. Это возвращение к русскому авангарду, когда все работали в основном со словом.

Би-би-си: Вернемся к "Молодой крови" - работе, в которой в качестве материала используется кровь. Ты не первый и не единственный из художников, использующих кровь в качестве материала для своего искусства. Можно вспомнить, например, работающего в Великобритании итальянца Франко Би, который во время перформансов пускает себе кровь. В чем привлекательность крови для художника?

А.М.: Для меня очень важно, что я, в отличие от Франко Би, использую не свою кровь. Кровь - интимный материал. Я использую кровь людей и ставлю их перед выбором. Они могут проголосовать своей кровью. И получается такая blood karaoke.

Привлекательность крови спрятана в капиталистическом мире. У меня есть работа, которая так и называется: "Остановить капитал может только кровь".

Би-би-си: Вместе с тем, к крови ты пришел после прославивших тебя работ с нефтью. Как ты пришел к нефти?

А.М.: К нефти я пришел достаточно простым способом, во время службы в армии. Мы транспортировали какие-то военные грузы, и нефтью, которую мы собирали из цистерн рядом, мы просто обогревались.

Но, работая с нефтью, я понял, что нефть - это язык власти, язык современной России. И постепенно, работая с нефтью, я понял, что не могу исключить работу с кровью тоже. Нефть и кровь - получилось две жидкости, или два материала, с помощью которых сейчас общается власть. Экономика, власть, вообще весь мир.

Би-би-си: Не говоря уже о том, что нефть и кровь дают очень яркое контрастное сочетание красного с черным?

А.М.: Конечно. По цвету это тоже очень важно, цвет здесь уже становится политикой. Черная нефть и красная кровь - это уже чистая политика.

Би-би-си: Мы поговорим еще о политике, а сначала я хотел бы задать вопрос о религии. В твоих работах религия занимает немалое место. Для меня один из самых ярких твоих образов - это перетекающая, как в сообщающихся сосудах, "кровь-нефть" Иисуса и Мухаммеда. Что для тебя религия? Ты сам религиозный человек?

А.М.: Нет, я не религиозный человек, но понимаю, что религия - это сейчас основной инструмент власти, основной инструмент политики. Многие политики решили воспользоваться этим инструментом. Поэтому думаю, что рефлексия художника на вот такие инструменты власти достаточно логична.

Би-би-си: Ну теперь уже вопрос о политике. В твоих работах много визуальных и вербальных политических символов. Мы видим образы президентов Обамы, Трампа, Путина; слова "демократия", "капитализм", "холодная война", "большая восьмерка". Считаешь ли ты себя политическим художником? Если да, то как ты формулируешь свою политическую позицию?

А.М.: Я живу в мире реальности. Я просто пытаюсь говорить языком реальности. Я не пытаюсь от этой реальности спрятаться, я пытаюсь эту реальность понять. Я ощущаю, что живу сейчас, и мне очень интересно понять, как же можно работать с чем-то, что действительно дает тебе реальный момент. В сегодняшней жизни.

Нас окружают все эти слоганы, все эти предложения. Мы не можем от них избавиться. И это какой-то такой вторичный спрос на вот эти все предложения, которые окружают нас. Скорее всего, я реалистичный художник, а не политический.

Би-би-си: Ты - русский человек. Родился в российской глубинке, в Костромской области. В России получил образование. Закончил художественный вуз в 1992 году, когда репрессивной коммунистической системы уже не было. В отличие от Булатова, ты мог уже жить и работать в свободной от цензурных ограничений России. Тем не менее, в России ты не живешь. Какое у тебя отношение к родине?

А.М.: Я представлял Россию на Венецианском биеннале в 2009 году в русском павильоне. Естественно, я много выставлялся в России. Какое отношение? Отношение у меня ко всему миру достаточно критичное, иначе я не был бы современным художником.

***